ПЛИНИЙ СТАРШИЙ: ОБРАЗ РИМСКОГО УЧЕНОГО-ЭНЦИКЛОПЕДИСТА. [1]

                                                                           Дорофеев Д.Ю.

         Национальный минерально-сырьевой университет «Горный»

                            АННОТАЦИЯ

Статья посвящена римскому ученому и энциклопедисту I в.н.э., автору «Естественной истории» Плинию Старшему и выдающемуся популяризатору науки. В статье анализируется вопрос о методе научных исследований Плиний, его главных источниках и предшественниках, рассказывается о его биографии, образе жизни и значении для истории науки. Также автор исследует особенности науки в римской культуре, ее отличия от отношения к науке в Древней Греции причины появления и распространения в ней энциклопедических трактатов и их значения.

Ключевые слова: Плиний Старший; античная культура и философия; Древняя Греция; Древний Рим; образ ученого-энциклопедиста; особенности античного энциклопедического знания; теоретические и прикладные науки.

PLINIUS ELDER: IMAGE OF ROMAN SCIENTIST-ENCYCLOPEDER.

                                                                           Dorofeev D.Yu.

National Mineral Resources University (Mining University)

                                      SUMMARY

The article is devoted to the image of Roman scientist and encyclopeder first century ad, author of "Natural History" Pliny the Elder and prominent popularizer of science. The article examines the question of the method of scientific research Pliny, its main sources and predecessors, tells about his background, lifestyle and value for the history of science. The author also explores the features of science in the Roman culture, its difference from the attitude to science in Ancient Greece the reasons for the emergence and spread it encyclopedic treatises and their values.

Keywords: Keywords: Pliny the Elder; culture; ancient culture and philosophy; Ancient Greece;  Ancient Rome; image of scientist- encyclopeder; details of ancient encyclopedical knowledge; theoretical and applied science

Рассматривая науку как важную составляющую культуры, нельзя не учитывать, что особенности осуществления  научных исследований определяются не только личными способностями конкретного ученого, но и спецификой организации национального менталитета, формирующегося на протяжении многих столетий и включающего в себя множество составляющих. Пример культур Древней Греции и Древнего Рима наглядно показывает, как даже в рамках во многом единого – античного – культурного пространства и при наличии многосторонней преемственности возможно различное отношение к науке. Склонность греков к созерцательности была питательной почвой для развития теоретических наук – метафизической философии, физики, математики, астрономии, геометрии, и даже  такие практические науки, как медицина, получали у них фундаментальную разработку. Римляне же достигли существенных результатов не в абстрактных и теоретических, а в практических и прикладных науках, которые позволяли наглядно и конкретно оценить смысл и цель проводившихся в них исследований: строительство дорог, инженерных коммуникаций,  водопроводов, военной медицины, особенности орошения полей, земледелие, домостроительство,  картографии, технические инновации и т.п. Основы таких работ по преимуществу составлял, с одной стороны, личный опыт в тех или иных сферах, а с другой – актуальность его практического прикладного применения. Соединения же инженерной и фундаментально-теоретической мысли, уникальный пример которого мы находим в лице Архимеда, ни тем более выдающихся открытий в той или иной области знания римская наука так и не смогла представить [6,169-196].

Таким образом, имея великих поэтов, ораторов и историков, в Риме так и не появилось ни великих ученых, равных Евдоксу или Евклиду, ни великих философов, равных Платону или Аристотелю. Пусть и не сразу,  эллинофильство становится модным, находя своих адептов на самом верху власти – например, в лице императора Адриана.     Все  это объясняет, почему римляне, не имея действительно великих ученых, не были  по настоящему самостоятельными в фундаментальной теоретической науке, но при этом, почтительно относясь к ней, активно стремились популяризовать ее в форме пользовавшихся большой популярностью различных энциклопедий и компиляций.

 Греческие ученые не писали энциклопедических трудов (хотя именно Древняя Греция дала самого великого энциклопедиста всех времен – Аристотеля), энциклопедия является специфическим жанром римской научной литературы – познакомившись с достижениями греков практичным римлянам было естественно стремиться объединить для удобства (само) образовательного процесса открытые многосторонние знания в рамках одного сочинения. Систематизация, подробная классификация, сжатое обобщения наиболее важного, ясность и четкость изложения – вот что является «коньком» римской науки. Нужно понимать, что энциклопедии, в отличие от фундаментальных научных трактатов, были предназначены для самого широкого круга образованных читателей, поэтому они писались доступным языком и даже должны были быть занимательными и увлекательными, чтобы поддерживать интерес читателей. Этой ценой, неизбежно приводившей к определенному упрощению и схематизации, достигалась важная в любой культуре цель – популяризация знания и просвещение граждан посредством особого рода энциклопедической «научно-популярной литературы». Другой важной причиной распространения энциклопедий в римской культуре является ее существенно большая по сравнению с классической древнегреческой культурой приобщенность письменности. Дело в том, что у греков образование и научная теоретическая деятельность в целом осуществлялись благодаря механизмам устной коммуникации или непосредственно в диалоге между учителем и учеником или внутри коллективного общения на агоре, симпосионе или в школе, а письменное слово являлось лишь трансформацией устного. Энциклопедия же – это обретшая самодостаточную ценность письменная форма основанного на чтении образования и научных исследований, предполагающая работу с другими письменными источниками. Поэтому римляне строили свои научные исследования не столько на развертывании теоретических гипотез и их критическом анализе, сколько на обобщении и систематизации уже имеющихся (прежде всего греческих) сочинений и на собственном опыте, прежде всего в традиционных сферах практического знания.  Можно вспомнить, например, сочинения по земледелию Катона (234-149 д.н.э.) [3] и других авторы (Варрон, Колумелла и др.) [8], энциклопедии Варрона (116 д.н.э.- 27 д.н.э.) и Цельса  (нач. I в.н.э.)

Несомненно, все эти энциклопедические произведения были важными источниками  для  Плиния Старшего (23/24 н.э.-79 н.э.)  и, наряду с другими сочинениями, тщательно изучались им. Фигура Плиния Старшего в этом отношений вообще является, возможно, самой показательной, во многом из-за того, что его огромный, состоящий из 37 книг труд «Естественная история» (Natutalis historia) дошел до нас [4]. Сам Плиний понимал свой труд как έγκύλιο ζπαίδεία, т.е. как «круговое обучение» –  собственно, отсюда и начал свою историю термин «энциклопедия», характеризующий  произведение, в котором давалось систематическое изложение разных отраслей знания. Напомню его содержание. В первой книге  дается перечень рассматриваемых тем и список греческих и римских источников (около 400 авторов); вторая посвящена разным вопросам математико-физической географии; книги  с третьей по шестую рассматривают этнографию стран Европы, Африки и Азии; книга седьмая посвящена людям; 8-11 книги – животным; 12-19 – растениям; 20-27 – о лекарствах растительного происхождения; 28-32 – лекарствам животного происхождения; 33-37 – металлам и камням, включая искусство скульптуры и живописи и сведения об античных художниках и произведениях искусства. Как видим, Плиний в своей энциклопедии расширяет горизонт римского образования, включая в него большой материал по географии и этнографии (впрочем, этнография еще со времен Геродота рассматривалась как раздел географии), биологии и ботаники, включая их медицинское применение, а также самый полный на тот момент свод знаний по минералогии.

Отдельно здесь стоит отметить, что именно посвященные минерологии последние пять книг «Естественной истории» оставили  нам бесценные сведения по истории античного искусства. Этот факт говорит о том, что между сферами естествознания и искусствознания для Плиния не было принципиального различия, а, наоборот, существовала тесная взаимосвязь; с другой стороны, очевидно, что информация об искусстве должна была придать изложению о важном разделе знания необходимую большинству увлекательность, поскольку, конечно, история искусства была для многих интересней и важней сведений о природе камней самих по себе.  Так, например, начиная говорить в 34 книге о медных рудах и перечислив основные виды меди, автор уже через пару страниц переходит к подробнейшему рассказу, с массой важнейших и интереснейших историко-культурных сведений и подробностей, о древнегреческом зодчестве, технике изготовления, конкретных зодчих и самих  скульптурах, которые создавались из меди; аналогично и в следующей книге, 35, где говорится о различных видах земли, большая ее часть посвящена древнегреческой живописи, поскольку в античности краски имели земляное происхождение [4, 54-114]. При всем уважении к собственно естественнонаучным штудиям Плиния нужно признать, что сохраненные им сведения об античном искусстве, многие факты о котором мы знаем только из его труда, в исторической перспективе оказались самым ценным, самым значимым подарком, который он оставил нам, его потомкам, настоящим «каталогом культуры» [10]. Впрочем, повторю, в античности, с его космоцентризмом, «искусство» было неотделимо от «природы», а греческое tekhne, как и латинское art, несли в себе коннотацию прикладного, технического использования.    

Перед тем как обратиться к общему анализу «Естественной истории» хотелось бы попытаться сформировать образ Плиния Старшего. В Древнем Риме, где на первом месте было служение отечеству в качестве «общественного лица», научной жизнью можно было заниматься или в перерыве между активной политической деятельностью, что и делал в период своих опал Цицерон, или же показательно отстранившись от этой деятельности, выбрав для себя созерцательную жизнь, которую вел в Афинах ближайший друг Цицерона Тит Помпоний Аттик. Но уже в императорскую эпоху, когда возможностей полноценно проявить и выразить себя на политической сцене уже не было, все больше и больше людей начали отдавать приоритет сфере «частной жизни», начиная все больше и больше ценить «досуг» (otium), используемый лучшими представителями культурной элиты для чтения сочинений (преимущественно греков) в разных областях науки, философии, поэзии. Если город был местом исполнения официальных обязанностей, то сельская вилла (villa rustica), поместье, выступало именно как пространство досуга. И хотя Плиний Старший до конца своих дней оставался «на службе», он, как и его племянник и приемный сын, стремился все свое свободное время проводить в ученых занятия в деревне. Очевидно, что как сам образ ученого учителя, так и образовательные коммуникации в это время в Риме стали уже иными, чем они были в Древней Греции [2, 71-80]

Очень поучителен распорядок дня Плиния Старшего, в котором выражен его «образ жизни» (bios), воплощен тот принцип «заботы о себе» (epileima), в котором в сознательно отрефлексированной форме представало искусство ответственного отношения к себе в повседневной жизни; об этом режиме мы узнаем из письма Плиния Младшего Бебию Макру [5, 45-46]. Когда Плиний Старший жил в Риме, то вставал еще до восхода солнца, отправлялся на прием к императору Веспасиану, а затем по своим должностям. Вернувшись домой, оставшееся время Плиний Старший отдавал своим ученым занятиям, делая краткий перерыв на еду, обливание холодной водой и сон. Будучи в деревне, оазисе досуга, свободной, не обремененной официальными обязанностями частной жизни, Плиний Старший отнимал от занятий только время на мытье в бане, точнее, в ее внутреннем помещении – кальдарии.  В чем же состояли эти занятия? Плиний Младший подробно на этом останавливается: «ему (Плинию Старшему – Д.Д.) читали, а он делал заметки. Без выписок он ничего не читал и любил говорить, что нет такой плохой книги, в которой не найдется ничего полезного» [5, 46]. Даже за обедом, в дороге или в процессе его обтирания и обчищения  в бани (подготовительная процедура перед мытьем), он слушал читаемые ему книги, делал соответствующие выписки или диктовал. В итоге он приводит почти 20000 фактов, прорабатывая около 500 авторов Неудивительно, что «потерянным он считал все время, отданное не занятиям» [5, 46], вызывая восхищение – и, видимо, не только у своего племянника и приемного сына, даже учитывая  возможную долю его идеализации последним – своим прилежанием, трудолюбием, количеством прочтенного и написанного за свою вообщем-то недолгую жизнь (а ведь он не только написал указанные книги, но и оставил своему племяннику и приемному сыну «сто шестьдесят записных книжек, исписанных мелким почерком с обеих сторон» – [5, 46]), к тому же обремененную ответственными, требующими много времени и усердия должностями.

Как видно даже из сказанного о характере научных занятий Плиния (и что подтверждается чтением его труда), его научная деятельность не была связана с проведением собственных исследований, он не был самостоятельным  ученым, работавшим в конкретной области научного знания, и не претендовал на это. Пользуясь современной классификацией, его можно было бы назвать историком науки, с тем важным уточнением, что он не подвергал воспринятое какому-либо критическому анализу, по сути отказавшись от критических суждений по поводу того, о чем он писал. Таким образом, его труд изначально создавался как максимально полное обобщение разрозненных научных исследований. При этом использовался в основном описательный метод с периодическими вкраплениями авторских комментариев, замечаний и дополнений в тех сферах, в которых у него имелся собственный опыт (например, в географии, когда он пишет об особенностях германцев, в войне с которыми он принимал участие). Надо сказать, такой метод часто использовали римские ученые. Так, Страбон (65 г.д.н.э.-21 г.н.э.) и  Павсаний (II в.н.э.)  являются яркими представителями именно описательной географии, которые создают свои выдающиеся труды – «География» и «Описание Эллады» – или на основе компиляции из предшествующих произведений  (как Страбон), или на основе своего личного опыта путешественника (как Павсаний). Такая география резко отличается от, например,  географии Клавдия Птолемея, построенной на строгом научном методе и активно использующую математику.

Осуществление такого описательного подхода, фундирующего сочинение Плиния Старшего, возможно при наличии несколько условий. Во-первых, автор должен самозабвенно любить все то, что связано с наукой, понимая ее непреходящую значимость и отдавая ей безусловный приоритет в иерархии ценностей, по крайней мере, для своей частной жизни. Во-вторых, та специфическая научная деятельность, которую вел Плиний Старший и которая определяла его образ жизни, предполагает, что сохранение в едином компедиуме научных знаний имеет смысл не только лично для него, но и для всего Рима, т.е. для  общества, истории, культуры. Ведь Плиний здесь по сути закладывал основу римского образования, что не могли не оценить как современники, так и потомки. Это обстоятельство нельзя сбрасывать со счетов, т.к. занятия научной или литературной деятельностью почти всегда мотивировались у римлян стремлением обрести благодаря ей если не бессмертие, то благодарную память потомков. В-третьих, для римского ученого-энциклопедиста принципиально важно установить предельно подробную классификацию всего сущего, в результате чего кажущийся на первый взгляд неорганизованным огромный материал подчинен строгой структуре. В-четвертых, у Плиния Старшего нет даже попытки отделить достоверные сведения от легендарных, поскольку, как замечает Умберто Эко, его энциклопедия (и это будет характерно вплоть до XVI в.) не стремиться регистрировать то, что есть на самом деле, что известно из опыта, но то, что люди считают существующим, что образованный человек должен знать, чтобы считаться образованным [9, 28-29]. Наконец, в-пятых, работа над такой популяризирующей науку энциклопедией, какой была «Естественная история», могла вестись только тогда, когда  письменная книга обрела полноценную культурную легитимность, выступая как самостоятельная форма научных исследований, основной механизм образовательных коммуникаций, важнейший инструмент развития науки и всей культуры в целом.  Именно в I веке нашей эры чтение в уединении ставших неотъемлемыми частями городского и сельского дома библиотек становится главной составляющей досуга образованного римлянина, а написание книг выступает эффективным инструментом получения общественного признания; я уже не говорю о том, что в систему образовательно-воспитательных практик все активней входит письменное слово – или в форме популярных учебников, или в форме наставлений учителя ученику в форме личных писем.

В наше время энциклопедии являются важной частью научного и образовательного пространства: многие ученые мечтают  в них попасть, многие студенты обращаются к ним за  компактной и достоверной информацией. Разросшееся в наше время до невиданных в античности размеров научное знание уже не может иметь одной всеобъемлющей энциклопедии, ведь каждая наука имеет свою собственную энциклопедию. Признавая границы энциклопедического знания, нужно отмечать и ее несомненную пользу, состоящую, в частности, в возможности не только сухого («фактологического») информирования, но и живой популяризации науки и научного познания, вызывающей неподдельный интерес к истории знания и стремление к свободному критическому мышлению. Именно этим отличалась знаменитая французская энциклопедия XVIII века, этим же духом были проникнуты многочисленные энциклопедические статьи Сергея Аверинцева[1]. И Плиний Старший смог выразительно показать, что энциклопедия может быть не только прикладным образовательным инструментом, но подлинным событием в истории науки. В этом состоит еще один урок, который дает нам античная культура и наука.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аверинцев С.С. София-логос. Словарь. Киев:  ДУХ I ЛIТЕРА, 2006.

2. Дорофеев Д.Ю. Образ учителя и образовательные коммуникации в античной культуре // Вестник Академии русского балета им. А.Я. Вагановой. №5(34), 2014.

3. Катон. Земледелие. СПб.: Наука, 2008.

4. Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. М.: Ладомир, 1994.

5. Плиний Младший. Письма. М.: Наука, 1983.

6. Рожанский И. Д. Античная наука. М.: Наука, 1989.

7. Светоний. О знаменитых людях // Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Правда, 1988.

8. Ученые земледельцы древней Италии: Катон, Варон, Колумелла. / Пер. М.Е. Сергеенко. Л.: Наука, 1970.

9. Эко У. От древа к лабиринту. Исторические исследования знака и интерпретации. М.: Академический проект, 2016.

9. Carey S. Pliny’s Catologue of Culture: Art and Empire in Natural History. Oxdord, 2006.